Моя дочь.

Ей одиннадцать лет, начало неблагородного для девочек возраста, как говорят. Я больше не держусь этого взгляда- и я прав.
Высокая, тонкая, с большой головой и неопределёнными волосами, но глаза!.. О, эти глаза, её глаза!
Она не красавица и даже не хорошенькая. Она даже чуть-чуть дурна собой, но так умилительно!
Она образованна, она шьёт, как фея, и знает свой катехизис, как ангел. Её первое причастие будет прекрасно - как она сама!
Когда она глядит на меня, во всём моём существе воцаряется этот мир чистой совести для христианина, этот золотой взгляд генерала на солдата,
который только что высказал себя молодцом.
У неё серые глаза, и зрачки светятся, как острые стрелы этих добрых канадских дикарей, которые ещё говорят на языке Фенелона и св.Викентия, ресницы, громадные и чёрные, как крылья ворона, трепещут, как голуби, и в порыве дочернего поцелуя взлетают и парят, как эти птицы.
Какая жена из неё выйдет! И вероятно, какая мученица, увы, какого-нибудь нотариуса, и его любовниц, и его сигар, и своего скрытного сердца, гордящегося жертвой!
К счастью, она никогда не существовала и, вероятно, уже никогда не родится.